Боевой счет летчика-штурмовика
Очерк Б.М.Наливайко из книги «Солдаты Победы»
В годы Великой Отечественной войны советские лётчики совершили тысячи героических подвигов. В одном строю с ними сражался и Леонид Беда, дважды Герой Советского Союза.
В составе 75-го гвардейского – прежде 505-го – штурмового авиационного полка Леонид Игнатьевич громил врага у берегов Волги, на Миусе и Днепре, в Донбассе и Крыму, освобождал Белоруссию, истреблял гитлеровцев в Восточной Пруссии. На фронт он прибыл рядовым лётчиком, сержантом, а закончил войну командиром эскадрильи, в звании майора.
Леонид Беда совершил на грозном “Ильюшине” 213 боевых вылетов. 147раз он водил в бой звено или эскадрилью. На счету у него 7 уничтоженных самолётов, 30 танков, 60 машин, более 80 огневых точек. Он участвовал в подавлении 27 артиллерийских и миномётных батарей.
Родился Л.И. Беда в Кустанайской области. Долгие годы службы отважного лётчика были связаны с Беларусью. После войны, окончив Военно-воздушную академию и Академию Генерального штаба, заслуженный военный лётчик СССР генерал Беда командовал авиацией Белорусского военного округа.
В декабре 1976года Леонида Беды не стало: он трагически погиб в автомобильной катастрофе.
О его судьбе и подвигах, о большом душевном обаянии и безудержной храбрости – слово в этом очерке.
1. Дорога на фронт
В синеве неба, над самым горизонтом, огненно плавился солнечный диск, и разбросанные ветром облака отсвечивали дивным багрово-медным светом. Шёл 420-й день Великой Отечественной, а для лётчика-штурмовика сержанта Леонида Беды война ещё не началась. Лишь недавно ему удалось окончить военно-авиационную школу, и теперь он ехал в 505-й штурмовой авиаполк, который базировался на прифронтовом аэродроме невдалеке от Волги, северо-восточнее Сталинграда. Воинский эшелон двигался утомительно медленно. На какое-то время он остановился в степи, будто выдохся. Вокруг – куда ни глянь – ни единого строения. Одна степь, седая, ковыльная, с островками колючего татарника. И неоглядная. Как на Кустанайщине, где остались отец и мама, младший братишка.
Очень хотелось Леониду побывать дома. Особенно в такой день. Ровно двадцать два года назад он появился на свет... Мама испекла бы пирог, собрала за столом всю семью и, глядя на сына ласковыми глазами, говорила: “Как же ты быстро вырос, Лёня!” Доброе слово сказал бы и отец...
К аэродрому Беда подъехал на попутной машине. Ещё издали увидел заходившую на посадку шестёрку “Ильюшиных”. Один из них заметно отстал, шёл с опасным креном. Вероятно, подбит. Как-то он сядет? Но опасения были напрасными. Перед землёй лётчик выровнял штурмовик, приземлился удачно. “Здорово!” – восхитился Леонид и, поблагодарив водителя машины, зашагал в сторону командного пункта.
Там-то Леонид и увидел майора – рослого, плечистого, с острым взглядом проницательных глаз. Это был командир штурмового авиаполка Леонид Чумаченко. Сержант приложил руку к фуражке, чётко доложил ему о прибытии для прохождения дальнейшей службы.
Прежде чем поздороваться, Чумаченко бросил на стол влажный от пота шлемофон. “Только из полёта вернулся, – подумал Леонид. – Может, это он на подбитом штурмовике садился?”
Майор повернул ключ в дверке сейфа и, достав личное дело Беды, полистал документы, спросил:
– Как будем летать?
Вопрос был неожиданным.
– Как прикажете! – ответил Беда.
– Не в приказе дело. Налёт у вас маловат... Словом, так: в зоне аэродрома полетаете, потом посмотрим.
– В бой поскорее бы!
– Успеете. Нам лётчики нужны, а не летающие мишени.
Леонида направили в эскадрилью капитана Владимира Сушинина. Однако первый боевой полет он выполнил не так скоро: проходил проверку на технику пилотирования.
Один такой полет сержант выполнял в паре с капитаном Сушининым. Фигуры пилотажа выполнял уверенно. Следил за приборами. Время от времени докладывал о работе систем, приборов и двигателя. Программа полёта была завершена, и комэск сказал молодому лётчику:
– В бой пойдём вместе. Завтра же!
Это взволновало Беду как-то особенно.
2. Гремели в небе атаки
Настал час вылета. Вместе с Владимиром Сушининым, другими лётчиками-однополчанами Леонид прибыл на стоянку, занял место в кабине своего “Ильюшина”. Штурмовики гулко взревели моторами, унеслись в небо. Над аэродромом они выстроились в колонну звеньев и взяли курс к линии фронта. Пересекли Волгу. На изрытом снарядами поле увидели танки.
– Атакуем! – услышал Беда команду ведущего.
Командир эскадрильи перевёл “Ильюшин” в пикирование, сбросил бомбы. Его манёвр повторили ведомые. Над полем вздыбилась земля, заметались дымы. На выходе из пикирования Леонид увидел охваченный пламенем танк. Другой развернулся в обратную сторону, к своему рубежу обороны. “Чистая работа!” – восхитился Беда.
– Бей по правому! – услышал он команду Сушинина.
Лётчик поймал в прицел боевую махину, хлестнул пушечной очередью. Удар оказался не совсем точным – танк застопорил ход, затем, будто очнулся, снова тронулся к руинам города. У Леонида, казалось, даже кровь закипела: “Как же так – бил и не добил? Все равно доконаю!”
Танк попытался уйти из-под удара, но лётчик держал его на прицеле. Он ударил с бреющего полёта почти в упор, и махина остановилась...
На разборе полёта Сушинин сказал Леониду:
– Сработал толково. Один танк на твой счёт записан. Но впредь от строя не отрываться. Это – опасно.
В очередной полет Беда снова ушёл в составе шестёрки “илов”, которую вёл командир эскадрильи. Экипажам штурмовиков предстояло оказать поддержку войскам 62-й армии генерала В.И. Чуйкова.
Бой предстоял нелёгкий. Фашисты уже потеряли на этом направлении свыше 170 танков, 200 самолётов, но планов своих не изменили. Они ввели в этот отчаянный бой свежие дивизии.
“Ильюшины” шли на малой высоте. На окраине города у развалин горели вражеские танки и самоходные штурмовые орудия.
– Выходим на цель! – услышал Беда в наушниках шлемофона голос Сушинина и увидел колонну грузовиков.
Что в них было – неизвестно. Похоже, ящики со снарядами или патронами. Лётчики нанесли по ним удар с первого захода. Земля потонула в яростном огне разрывов и дыму.
Беда наблюдал за тем, что творилось внизу, и в то же время осматривался по сторонам. Так учил капитан Сушинин.
Неожиданно лётчик увидел перед собой “фокке-вульф”. Даже глазам своим не поверил: помеченный крестами самолёт был почти рядом! Ударить... Нужно немедленно по нему ударить! Когда-то ещё подвернётся такой подходящий, прямо-таки идеальный момент?!
Соблазн был так велик, что лётчик забыл обо всех предосторожностях. Отвернув от строя, он прибавил мотору обороны, на повышенной скорости погнался за “фоккером”.
Натужно ревел мотор. В прицеле все чётче вырисовывался силуэт истребителя. Нужно подойти к нему поближе, ударить наверняка. В эти секунды Леонид не видел перед собой ничего, кроме “фокке-вульфа”. Все мысли, каждая клеточка мозга были сосредоточены на одном: “Сбить!”
Однако расстояние не сокращалось. Тогда Беда открыл огонь с дальней дистанции и увидел, как срезанная снарядом часть хвостового оперения замельтешила в воздухе. Закачался и сам ФВ-190, но не падал...
И тут лётчик заметил, как слева и справа от кабины молнией пронеслись огненные трассы снарядов. Подумал: товарищи тоже по этому “фоккеру” огонь ведут. Когда же эти “молнии” разорвали на плоскости его штурмовика обшивку, Беда оглянулся и увидел пару “фокке-вульфов”. Они готовы были разделаться с ним, как только летевший впереди ФВ-190 выйдет из зоны огня: своего опасались “зацепить”.
Ситуация создалась сложная: гитлеровские асы зажали Ил-2 в клещи. Один их них, приотстав, ударил из пушки. Снаряд задел остекление кабины. Осколки жгучими жалами впились в грудь и плечо. Гимнастерка, приборы на панели обагрились кровью. Тугие потоки воздуха врывались через отверстия в фонаре. Гибель казалась неизбежной.
Выручили опрометчивого летчика боевые товарищи. В самый последний момент они отразили атаку “фоккеров”.
– Тяни домой! – приказал Сушинин летчику.
Леонид повернул к Волге. Истекая кровью, он кое-как дотянул штурмовик до своей “точки”.
Его доставили в санчасть, обработали раны. Всю ночь он не сомкнул глаз. Переживал. Покоя не давали не одни раны. Мучительными были раздумья о своей горячности. Никто не давал ему права на такое самовольство. Как же это угораздило его “легкой” добычей соблазниться? Отличиться вздумал... Еще куда ни шло, если бы он сразил врага, – победителей, говорят, не судят. Теперь же рассчитывать на снисхождение он не сможет...
Лишь под утро Леонид забылся в тяжелом сне.
На следующий день к нему пришел Сушинин.
– Как раны-то? – спросил он.
– Царапины это. Заживут. И очень скоро!
– А как настроение?
– Готов лететь, когда прикажете.
– Такого приказа пока не будет. В небе нужны здоровые летчики. А горячность в бою – ни к чему. Риск и азарт – понятия разные. Так и без головы можно остаться.
– Я вину свою осознал, товарищ капитан, – жарко заговорил Беда. – Дело понятное: буду наказан. Об одном прошу: от полетов не отстранять!
Сушинин добродушно взглянул на летчика.
– Никто и не думает тебя наказывать. Поправляй здоровье скорее – и в эскадрилью!
Залечивая раны, Леонид находился еще в санчасти, когда в одну из палат ее санитары доставили капитана Сушинина. Командир эскадрильи был тяжело ранен. Приоткрыв глаза с опаленными веками и, взглянув на Беду, он едва слышно проговорил:
– Такие они, брат, пироги...
Владимир Сушинина унесли на перевязку.
В палату к Леониду Беде зашел командир звена лейтенант Борис Макеев. Он и рассказал о том, что произошло в бою, из которого он только вернулся.
Эскадрилья наносила удар по колонне вражеских машин, шедшей под прикрытием истребителей. Наши “ястребки” сковали их затяжным воздушным боем, а “ильюшины” в это время нанесли бомбово-штурмовой удар. И все-таки “мессерам” удалось прорваться, атаковать самолет командира эскадрильи. Сначала Ил-2 задымил, затем загорелся. Сушинин перевел штурмовик на снижение, но до своего аэродрома так и не дотянул. Посадку совершил в поле вынужденную.
Во время этой беседы из перевязочной вышел врач, смахнул тампоном бисеринки пота со лба, распорядился:
– Капитана Сушинина в госпиталь. Срочно!
Жаль было расставаться с таким бесстрашным и щедрым душой командиром. В боевых вылетах Владимир Сергеевич уничтожил десять танков, сразил в воздушных поединках три “мессершмитта” и один “юнкере”. Помимо того, в групповых боях истребил на земле и в воздухе еще одиннадцать вражеских самолетов. За это и был удостоен ордена Ленина.
Голова Сушинина теперь была забинтована так, что он взглянул на Беду лишь одним глазом и прошептал:
– Ничего страшного. Может, еще встретимся...
Вскоре, залечив раны, Леонид вернулся в эскадрилью, и его боевые вылеты на разгром врага продолжались.
3. На Южном фронте
Необычайно волнующая весть облетела всю страну: к вечеру 23 ноября 1942 года 45-я танковая и 3-я механизированная бригады, совершив стремительный бросок с севера и юго-востока, соединились возле поселка Советский. Так немецко-фашистские войска 6-й армии генерала Паулюса и частично 4-й танковой армии оказались в железном кольце.
Эта весть окрылила Леонида Беду особенно. Достав из планшета свежую “Правду”, он еще раз перечитал приказ Верховного Главнокомандующего И.В. Сталина: “Враг уже испытал однажды силу ударов Красной Армии под Ростовом, под Москвой, под Тихвином. Недалек тот день, когда враг узнает силу новых ударов Красной Армии. Будет и на нашей улице праздник!”
Как и все летчики-однополчане, Беда со всей серьезностью готовился к очередным боевым вылетам. Однако стояла непогода: шел снег, низкие облака и дымка до предела ограничивали видимость. Экипажи уходили в небо одиночно, да и то лишь изредка.
Один вылет в дни окружения вражеской группировки у Волги лейтенант Беда выполнил в паре с капитаном Владимиром Стрельцовым, новым командиром эскадрильи. Экипажам удалось обнаружить замаскированную позицию фашисткой батареи. Орудия на ней были расставлены замысловато. Это, однако, не помешало штурмовикам обработать ее с большой точностью. Едва ли на этой позиции уцелело хотя бы одно орудие.
Когда разгром окруженной у Сталинграда группировки гитлеровских войск завершился, фронт начал откатываться на запад. Штурмовой авиаполк наносил удары по врагу в полосе наступавших соединений Южного фронта. “Ильюшины” поддерживали с высоты пехотинцев, кавалеристов и танкистов. Удачи в боях особенно окрыляли летчиков, всех авиаторов полка.
Приятные изменения произошли и в службе Леонида Беды. На груди у него засверкал орден Красного Знамени. Летчики вверенного ему звена отличались в боях отвагой и умелыми действиями. Они обретали уверенность и опыт в каждом боевом полете через линию фронта.
Как-то командир полка вызвал Беду в штаб.
– По данным разведки, в этом районе, – он обвел на карте квадрат, – сосредоточился конный корпус врага. Приказываю: найти этот корпус и установить координаты.
Лейтенанту предстояло лететь на разведку.
– Есть установить координаты! Разрешите идти?
– Не торопитесь. Погода сложная. Не забывайте об опасности. В таком полете она подстерегает экипаж на каждом шагу.
Из штаба Беда направился к своему “ильюшину”. Набрав высоту чуть более ста метров, он очутился в облаках. В них не было ни единого просвета. На маршруте летчик попытался снизиться и попал в снежный заряд: ничего не видел – ни земли, ни неба. Он надеялся, что снег скоро отбушует, и тогда сможет “зацепиться” за какой-то ориентир, выйти в указанный командиром район. За линией фронта темную лавину снегопада и вправду словно обрезало. Где же искать здесь врага?
То поднимаясь к облакам, то снижаясь до бреющего полета, Беда зорко оглядывал землю. На дороге увидел машину – не то. По железной дороге прокатилась дрезина – и это не то. У селения заметил пару лошадей – обрадовался. Но присмотрелся и увидел – крестьянская упряжка...
Время летело стремительно, а конницы не было. “Нужно северо-западный угол квадрата осмотреть”, – решил Беда и набрал высоту, насколько позволяли облака. Горизонт приоткрылся шире, но опять-таки поле оказалось чистым. Лишь у темневшей полосы леса сверкали огоньки. Беда развернулся. Перед ним открылась подковообразная ложбина. В ней – люди и лошади. Их было много, очень много. Они запрудили ложбину, овраг, лесную опушку.
Данные о них нужно было передать как можно скорее: в любое время, заметив воздушного разведчика, конница могла уйти, скрыться.
– Цель обнаружена! – передал летчик по радио на командный пункт полка и указал ее координаты.
Ответа почему-то не последовало.
Беда лег на обратный маршрут. Приземлив Ил-2, он помчался на КП, доложил командиру о цели, добавил:
– Готов вести звено в бой!
– Вылета не будет, – ответил майор Чумаченко. – Мы передали координаты цели артиллеристам. Они ее и накроют!
Зазвонил телефон. Командир взял трубку:
– Слушаю вас, товарищ генерал! Лейтенант Беда? Да, он вернулся. Стоит рядом. Есть! Передам...
Положив трубку, Чумаченко просиял в улыбке:
– Командарм объявил вам благодарность, лейтенант Беда. Полк дальнобойной артиллерии использовал ваши данные сполна!..
В конце сентября 1943 года после относительной передышки войска Южного фронта снова перешли в наступление.
505-й штурмовой авиаполк был переименован в 75-й гвардейский. Экипажи “илов” по-прежнему оказывали поддержку нашим войскам. Фашисты сопротивлялись отчаянно. Однако под напором наших войск они откатывались на запад все дальше.
Оборона фашистов на Днепре оказалась на редкость мощной. Они сосредоточили здесь значительные силы танков и артиллерии, огневые позиции расположили на правом обрывистом берегу. Оттуда и просматривали левобережье, вели интенсивный огонь по войскам и технике. И все-таки на отдельных участках наши пехотинцы форсировали водную преграду, захватили плацдармы и теперь, расширяя их, закрепились на правом берегу. Оборонялись они стойко. Но им постоянно требовалась поддержка с воздуха, и грозные “илы” то и дело появлялись на самых опасных направлениях.
Потребовалась им поддержка и в памятный для Беды день, когда он получил очередное повышение по службе – стал командиром эскадрильи.
Новый командир полка Наум Ляховский, разложив на столе карту, приказал Леониду Беде найти в отмеченном квадрате на подступах к Днепру танковую колонну врага и нанести по ней удар.
– Не сумеете обнаружить эти танки, трудно придется нашей пехоте, – заметил подполковник Ляховский.
– Найдем! – заверил его комэск.
Он вышел из землянки и направился к штурмовикам. День был тихий и ясный. Настраиваясь на полет, Беда стоял в раздумье рядом со своим “илом”, смотрел вдаль и слушал, как там, у берегов Днепра, гремели орудийные залпы. Он волновался. Не однажды ему приходилось водить в бой группы штурмовиков, но эскадрилью поведет впервые.
На летном поле, по сторонам от полосы, при каждом дуновении ветерка кланялся ковыль, такой же седой и буйный, как и в далеких казахстанских степях, где прошла юность Леонида.
Кто-то в ожидании вылета тронул струны гитары, и над землей широко и раздольно полилась песня:
У прибрежных лоз, у высоких круч
И любили мы и росли.
Ой, Днипро, Днипро, ты широк, могуч,
Над тобой летят журавли...
Нет, не журавли пронесутся над древней рекой – эскадрилья. И горе тем, кто пришел к нам с мечом!
Над командным пунктом вспыхнула, очертила дугу зеленая ракета. Умолкла гитара, на полуслове оборвалась песня. Рев моторов, набирая силу, слился в единый вихревой гул. Штурмовики уносились в небо. В расчетное время в воздухе показались четыре пары “яков” – истребителей прикрытия. Их вели Герои Советского Союза Алексей Бритиков и Анатолий Константинов.
За Днепром увидели в небе черные точки.
– “Мессеры” слева вверху! – доложил командиру эскадрильи воздушный стрелок Семен Романов.
“Яковлевы” быстро сковали фашистских асов воздушным боем. Их тоже было восемь. На огромной скорости они носились на горизонталях, то и дело переходили в крутую вертикаль, чтобы набрать выгодную высоту, обрести тактическое преимущество.
Неожиданно пара “мессеров”, удачно сманеврировав, напролом рванулась к штурмовикам.
– Сомкнись! – отдал Беда команду экипажам.
“Ильюшины” сократили интервал и дистанцию, и когда истребители приблизились, воздушные стрелки открыли по ним плотный огонь. Фашисты шарахнулись в разные стороны.
В отмеченном на карте квадрате танков не было. Ни одного! По пыльной дороге проносились грузовики с пехотой, по обочинам тянулись телеги обозников. А где же колонна танков?
В стороне от дороги показалось село. Рядом – сады. На скошенном поле – стога соломы, разбитая арба. Наконец Беда увидел четкие следы траков. Они обрывались у зарослей садов.
Похоже, где-то здесь, на этом поле, броневые махины и укрылись до наступления темноты.
– В атаку! – скомандовал Беда.
Экипажи ударили по “стогам” реактивными снарядами. Маскировка с танков слетела, словно кисейная завеса. Над полем боя заколыхались дымы, и жаркие языки пламени, прорываясь сквозь них, жадно лизали небо. Четыре костра чадили мазутным дымом особенно буйно. Это горели танки. А рядом – кострами поменьше – полыхали машины.
– Чистая работа! – воскликнул Бритиков.
– Стараемся! – ответил Беда.
Исчерпав боеприпасы, “илы” взяли курс на свой аэродром. Истребители следовали над ними.
4. Спасая экипаж командира
Шел апрель 1944 года. Наши войска вели бои за освобождение Крыма. Командир эскадрильи Леонид Беда получил приказ нанести удар по аэродрому врага южнее Джанкоя.
К этому заданию готовились все экипажи. В небо поднялись затемно. К аэродрому гитлеровцев подходили в тот момент, когда на горизонте затрепетали первые синевато-багровые блики. Возле строений с жиденькими деревьями матово отсвечивали “юнкерсы” и “хейнкели”.
Беда вывел экипажи к стоянке техники фашистов, первым нажал кнопку бомбосбрасывателя. То же самое сделали и ведомые. Земля вздыбилась огненными смерчами. Вспыхнули, заполыхали бомбардировщики. Ярким пламенем горели и дощатые сооружения. Было видно, как гитлеровцы, вырываясь из жилых зданий, заметались в поисках спасения в стороне от бушевавшей огнем стоянки.
Нужно было завершить разгром вражеской техники. Казалось, экипажи справятся с этим делом без осложнений. Но за то время, пока “ильюшины” строили заход для повторной атаки, забухали вражеские зенитки. Беда приказал Анатолию Брандысу, своему заместителю, подавить огонь батареи, и тот всем звеном нацелился на позицию этой артиллерии.
А экипажи ударной группы между тем продолжали громить аэродромную технику. Они подожгли шесть самолетов, разбили машины обслуживания. Над землей заклубились, закрывая небо, рваные облака дыма.
Время штурмовки истекало.
– Уходим. Домой уходим! – приказал Беда.
Уцелевшие зенитки все еще вели стрельбу. В момент разворота снаряд ударил в мотор штурмовика командира эскадрильи, пробил броневую обшивку. Мотор забарахлил, заработал так, будто ему нечем стало дышать. Леонид попытался восстановить обороты сектором газа. Кабина начала заполняться дымом. И летчик понял: с такими повреждениями на “иле” далеко не улететь. Едва “ильюшин” отошел от аэродрома, как мотор фыркнул и заглох. Командир эскадрильи не растерялся. Полого планируя, он оттянул самолет от аэродрома, выбрал ровный клочок земли и пошел на посадку. Приземлился, не выпуская шасси, на фюзеляж. В момент движения пропахал землю винтом, будто лемехом плуга.
Открыв фонарь, Беда осмотрелся, спрыгнул на землю. “Отлетался, – тоскливым взглядом провожал он пролетавшие над ним штурмовики. – Что ж, прощайте, гвардейцы. Мне на “точку” теперь не вернуться... Такие они, пироги!” – вспомнилось ему излюбленное выражение своего первого командира эскадрильи Владимира Сушинина.
Воздушный стрелок Семен Романов озадаченно взглянул на командира: какие, дескать, приказания будут? Беда понял сержанта без слов.
– Снимайте пулемет. Драться будем!
А с аэродрома уже мчались мотоциклисты.
Глядя на гитлеровцев, Семен до хруста в пальцах сжимал пулемет. Он ждал неотвратимого. Оружие в руках было единственной надеждой на спасение. Однако долго им здесь не продержаться: слишком мало осталось патронов.
Мотоциклисты мчались во весь дух. Все отчетливее различались их фигуры. Слышались и выкрики: “Форвертс! Шнель! ”. Они торопились захватить экипаж штурмовика в плен.
Фашисты были совсем близко. Командир и стрелок уже взяли их на прицел. И тут случилось невероятное: мотоциклисты попятились, понеслись по полю врассыпную. Беда окинул взглядом небо: штурмовики эскадрильи атаковали вражью свору с бреющего полета.
Лейтенант Анатолий Брандыс зашел было на посадку, чтобы взять на борт экипаж командира. Но Беда заметил: самолет у него поврежден и жестами запретил посадку.
Тогда на выручку экипажа пошел младший лейтенант Анатолий Береснев. Он сел почти рядом с подбитым “илом”.
Беда и Романов втиснулись в кабины летчика и стрелка, и штурмовик, подпрыгивая на рытвинах поля, разбежался, взлетел.
Фашисты попросту опешили, не сразу разобрались, что же случилось. Добыча, казалось, была в их руках. И вот она уже ускользнула таким невероятным образом. Стрельба мотоциклистов по самолету оказалась слишком запоздалой.
Оставив один Ил-2 на поле боя, все экипажи вернулись на свой аэродром.
За спасение командира эскадрильи и воздушного стрелка Анатолий Береснев был награжден орденом Красного Знамени.
Последние удары в Крыму штурмовики полка нанесли по врагу на Сапун-горе и по кораблям в Черном море.
5. В операции “Багратион”
Ранним утром поступил приказ командарма срочно перелететь на один из аэродромов 3-го Белорусского фронта.
Леониду Беде было известно, что Белоруссия дала для страны немало замечательных летчиков. Вспомнился Сергей Грицевец. Храбро сражался он в небе Испании и на Халхин-Голе. Достойным учеником Сергея Ивановича стал Павел Головачев, уроженец Кошелевского района. Оба они удостоены звания Героя Советского Союза дважды. Редкий подвиг в районе хутора Зоринские Дворы совершил Александр Горовец, сын простого белорусского крестьянина. В одной схватке он сразил девять бомбардировщиков врага...
И еще знал Беда, что белорусы – люди щедрой души. Радушно, хлебом-солью встречают они своих освободителей.
Был наслышан он и о небывало широком размахе в республике всенародной борьбы против немецко-фашистских захватчиков.
Какими-то окажутся бои на этой земле?
Настало утро 23 июня сорок четвертого года. На широком фронте загремели залпы артиллерийских батарей. Началась грандиозная битва за освобождение Белоруссии.
Едва орудийные залпы умолкли, как в небо устремились штурмовики. Первую шестерку вел гвардии старший лейтенант Дмитрий Жабинский, лишь недавно назначенный командиром эскадрильи. Вторую – Леонид Беда, третью – Анатолий Недбайло. Маневрируя по высоте и курсу, они наносили удары по артиллерийским и минометным батареям, штурмовали гитлеровцев едва ли не на всех семнадцати рубежах их обороны.
В один из тех жарких дней Беда получил приказ нанести удар по вражескому эшелону между станциями Орша и Толочин.
Шестерка “илов” искала эшелон недолго. Он вынырнул из выемки. Разглядеть, какая именно техника находилась на платформах, не удалось. Можно было лишь предположить: коль скоро эшелон шел на восток, значит, вез грузы для вражеских войск.
– Бить по вагонам! – приказал Беда.
Сам он нацелился на паровоз. Прямое попадание бомбы искорежило локомотив. В те же секунды ведомые обрушили бомбы на состав. Один вагон взорвался с такой силой, что пламя взметнулось к небу на сотню метров.
Горело более дюжины вагонов. С платформ слетел брезент – на них были машины и тяжелые штурмовые орудия.
После четвертого захода с этим вражеским эшелоном было покончено...
Во фронтовой обстановке все менялось необычайно быстро. Менялись рубежи обороны врага, и гвардейцам штурмового полка то и дело приходилось сменять аэродромы, чтобы быть поближе к фронту.
С такими переменами Леонид Беда смирился давно. К одному не мог привыкнуть – разлуке с однополчанами. Еще вчера Наум Ляховский, рассудительный и смелый командир полка, отправлял экипажи “илов” на задания. Вчера Наум Федорович и сам водил их в бой. А сегодня убывал уже к новому месту службы на более высокую должность.
Полк штурмовиков принял майор Владимир Стрельцов: до недавнего времени он служил и сражался в должности штурмана полка. Ему, разумеется, было преотлично известно, кто из командиров и летчиков на что способен в боевых вылетах.
Перед Леонидом Бедой поставил такую задачу:
– Видите железную дорогу? – Стрельцов указал на карте линию, что тянулась от Орши до Минска через Толочин. – Нужно ее сохранить!
Командир эскадрильи озадаченно взглянул на майора Стрельцова. Еще недавно экипажи разгромили здесь эшелон, повредили полотно дороги и за это даже к наградам были представлены. А сегодня – все наоборот.
– Дело в том, – разъяснял командир полка, – что фашисты, отступая, разрушают колею “адской машиной”. Ваша задача – найти ее и уничтожить.
“Ильюшины” вышли к железной дороге в том месте, где разгромили вражеской эшелон с боевой техникой. Тогда в обе стороны здесь тянулись рельсы. Теперь же на этом месте все было разворочено.
Экипажи преодолели немалое расстояние, прежде чем увидели паровоз и диковинной конструкции агрегат с кранами и крючьями. Это и была “адская машина”, путеразрушитель.
Всего одну бомбу-“сотку” сбросил Беда для того, чтобы отрезать путь отступления этой машине. “Ильюшины” выполнили еще заход, и с вражеским агрегатом было покончено навсегда.
Дня через три-четыре из управления железной дороги пришло такое письмо: “За умелые действия по защите Оршанского железнодорожного узла и прилегающих к нему перегонов от разрушения немецко-фашистскими захватчиками присвоено звание “Почетный железнодорожник” летникам-штурмовикам БедеЛ.К, БрандысуА.Я., Воробьеву И.А., Недбайло А.К., Окрестину Б.С.”
Тринадцати летчикам-штурмовикам железнодорожники прислали фуражки со своей эмблемой...
15 июля 1944 года командир полка вызвал Дмитрия Жабинского, Леонида Беду и Анатолия Недбайло. Командиры эскадрилий склонились над картой.
– Это Алитус, – указал майор Стрельцов точку. – Юго-западнее этого города обнаружены танки. Разведчики утверждают: в том районе “тигры”. Капитану Беде приказываю: найти их и уничтожить!
В район штурмовки экипажи вышли точно. Однако вражеских танков в нем не обнаружили. Никаких признаков. Где же они, эти “тигры”? Под крыльями – скошенный луг. Справа по курсу жиденькая рощица. Слева мелководное озерцо, окаймленное зарослями камыша. Ни оврагов, ни холмов, где могли бы укрыться эти броневые махины.
“Ильюшины” пронеслись на бреющем полете над указанным квадратом, развернулись и снова прошли над самой землей. В рощице танков не было – невозможно укрыться в этих жиденьких деревьях. Не могли они затаиться и в приозерных камышах. А время летело.
У капитана Беды вызвали подозрение стожки сена: они выглядели какими-то неестественными. Он прицелился в один из них, нажал гашетку. Прогремела пушечная очередь. В мгновение ока она разметала сено. Под ним оказался танк! На лугу зашевелились и другие “стожки”, и “тигры” начали расползаться во все стороны.
– “Круг”! – скомандовал Беда.
Штурмовики перестроились в этот боевой порядок. Получив свободу маневра, они открыли по вражеской технике пушечный огонь. “Тигры” двинулись к дальней рощице, под прикрытие зенитных пулеметов. Однако туда же начал смещаться и “круг” штурмовиков. Удобная возможность для атаки представилась ведомому командира эскадрильи лейтенанту Александру Васильчуку, и он ударил по танку без промаха...
На свой полевой аэродром экипажи группы вернулись без потерь. Хитрость врага не удалась. Штурмовики уничтожили четыре “тигра” и три грузовика. Мотоциклистов никто не считал: по ним били пулеметными очередями даже воздушные стрелки.
Стремительным был бросок войск наших четырех фронтов в операции “Багратион”. Они вышли к государственной границе Советского Союза. Позади в руинах и пепле осталась освобожденная белорусская земля. А впереди предстояла битва за освобождение порабощенных фашизмом народов государств Европы.
Готовились к новым боям на территории врага и гвардейцы 75-го штурмового авиаполка. Перед ними была Восточная Пруссия. Вся земля ее была в сети мощных оборонительных укреплений из камня и железобетона. Летая над этой территорией, экипажи “илов” видели: каждый город, каждая деревня здесь была превращена в опорный пункт. О Кенигсберге захваченные в плен солдаты и офицеры врага говорили, что этот город с ее крепостью не взять: неприступен он ни с моря, ни с суши...
В один из тех дней в полк прибыл командующий 1-й воздушной армией генерал Т.Т. Хрюкин. Рассказав о событиях на фронтах и новых задачах воздушных бойцов, он выполнил приятную миссию – вручил гвардейцам боевые награды. На груди Леонида Беды засверкали орден Ленина и медаль “Золотая Звезда” Героя Советского Союза.
6. В небе Восточной Пруссии
Первые дни 1945 года выдались хмурыми, ненастными. Сплошные, низко нависавшие облака то и дело затягивали небо. Сквозь их взлохмаченную массу не пробивался ни один солнечный луч. Мельтешил мокрый снег. Оттепели сопутствовали туманы. Они ограничивали видимость до предела. Нашим наземным войскам особенно нужна была поддержка с воздуха.
Однако в начале новой наступательной операции фронта экипажи “ильюшиных” из-за непогоды были прикованы к земле. Сухопутные войска вынужденно штурмовали рубежи обороны и опорные пункты врага без поддержки авиации.
Лишь на третий день этой операции небо немного прояснилось, и майор Владимир Стрельцов предложил Леониду Беде ознакомиться с фотопланшетом. Командир эскадрильи разложил на столе снимки. На них были четко видны башни вкопанных в землю танков. Вместе с Анатолием Брандысом он начал анализировать обстановку. С какой стороны удобнее выполним заход на такую цель? В каком боевом порядке вернее атаковать эти танки?
В полдень восьмерка “ильюшиных” вылетела на задание. Экипажи пронеслись над окопами и траншеями врага на малой высоте, развернулись, чтобы зайти на цель с фланга. По едва приметным демаскирующим признакам и вспышкам выстрелов Беда обнаружил танки. Расставленные в шахматном порядке на склоне возвышенности, они представляли для нашей пехоты особенно серьезную преграду.
Перед склоном горы “илы” приподнялись. Выбрав цель, командир эскадрильи перевел штурмовик в пикирование. Экипажи последовали за ним. Навстречу неслась земля, сплошь изрытая окопами, ходами сообщения и траншеями, между которыми виднелись танковые башни. На одну из них Леонид и нацелился. На землю понеслись ПТАБы – противотанковые авиационные бомбы.
Плавным движением ручки управления Беда вывел крылатую машину из пикирования, бросил взгляд по сторонам. Семь “ильюшиных” шли рядом. Значит, порядок в авиации! На развороте оглядел склон возвышенности. Кое-где из-под земли выплескивалось пламя. Это горели фашистские танки. Однако вкопанных броневых машин здесь было значительно больше. Как же их выкорчевать?
А тут еще ощетинились огнем зенитки.
– Береза-ноль два, – назвал командир эскадрильи позывной своего заместителя. – Атакуйте “эрликоны”!
Анатолий Брандыс словно ждал этой команды: тотчас же увел звено к огневой позиции скорострельных пушек. А Беда между тем вместе с остальными экипажами нащупывал новые “подземные” танки. Летчики вели огонь по ним, а также по тем пулеметным гнездам, что находились на этом склоне почти повсюду.
К исходу шестого дня Восточно-Прусской операции оборона врага была взломана на широком фронте, и наши войска, преодолевая рубеж за рубежом, продвигались вперед.
Гремели бои и на подступах к Балтийскому морю. По нашим наземным полкам била береговая артиллерия фашистов. Капитан Беда прибыл по вызову в штаб, тут же получил приказ командира полка:
– Уничтожить! – На карте он указал координаты. – Вероятнее всего, здесь она, эта артиллерия.
На доразведку вылетели Вадим Дойчев и Александр Васильчук. Через пять минут в небо поднялась и ударная группа. Изредка Беда выходил на связь с Дойчевым. Неожиданно в разговор вмешалась земля:
– Ваша цель справа по курсу. Идите к южной части лесного массива!
Капитан Беда собрался ответить: “ Вас понял. Иду на цель!”. Но сдержался. На карте он увидел, что в том месте, кроме заболоченного леса, не было ничего. К тому же “земной” корреспондент не назвал пароль. Значит, это фашистский радист-провокатор предпринял попытку ввести его в заблуждение. Не вышло!
Тем временем послышался голос Дойчева:
– Цель вижу! Квадрат сорок два.
Командир эскадрильи приказал разведчикам примкнуть к группе. “Ильюшины” зашли на цель. Зенитчики без промедления открыли по ним огонь. Небо усеялось лохматыми “шапками”. Но каждый летчик уже нацелился на “свою” орудийную установку. На береговую артиллерию врага посыпались фугасы...
29 июня 1945 года Л.И. Беда был отмечен второй медалью “Золотая Звезда”. Дважды Героями в этом полку стали также А.Я.Брандыс, Н.И.Семейко и А.К.Недбайло.
Многие однополчане Леонида Беды отдали жизнь за нашу Победу. И она, эта долгожданная Победа, пришла вместе с теплыми майскими ветрами, щедрым солнцем и буйной светло-розовой кипенью цветущих садов. Она ворвалась в сердца человеческие волной невыразимой радости, ни с чем не сравнимого счастья. Нет, Победа не пришла сама по себе. Наши солдаты и командиры шли к ней сквозь пламя боев и сражений. Маршрутами отваги и подвигов летели к ней и гвардейцы 75-го штурмового полка.
|
